среда, 02 июля 2014
Так попросишь не сниться - а выйдет: "Не умирай"... (с) Диана Коденко
Эта ночь легла, как тот перевал,
За которым — исполненье надежд...
Ю. Визбор
Алое платье, и танец, и автобус.
Рассказать о каждой мелочи — никогда ни о чем не рассказывать...
Вчера ночью был мой Выпуск: весна страшное время перемен, — но у нас ведь лето...
Happy-не-end.
суббота, 21 июня 2014
Так попросишь не сниться - а выйдет: "Не умирай"... (с) Диана Коденко
* * *
На пороге горечи, на краю
Ойкумены, скомканной до предела -
Вы делили хлеб на пятьсот краюх,
И рука дающего не скудела.
Не узнать в лицо. Не найти приют.
Быть поэтом - или не быть поэтом...
Вы делили хлеб на пятьсот краюх,
И казалось - дело совсем не в этом.
Где была я, суетная, тогда?
Занимала очередь в бакалею?
Постигала суть? Отвечала - "да"?
Никого мы, в сущности, не жалеем.
Я писала письма - про дом, про юг,
Про года, бесцельные и пустые...
Вы делили хлеб на пятьсот краюх.
И кололо в сердце. И руки стыли.
Бестолковой осенью был потоп -
Я пыталась верить, что понарошку.
Я пыталась веровать - а потом...
А потом воробьи доклевали крошки.
21.09.2004 г.
На пороге горечи, на краю
Ойкумены, скомканной до предела -
Вы делили хлеб на пятьсот краюх,
И рука дающего не скудела.
Не узнать в лицо. Не найти приют.
Быть поэтом - или не быть поэтом...
Вы делили хлеб на пятьсот краюх,
И казалось - дело совсем не в этом.
Где была я, суетная, тогда?
Занимала очередь в бакалею?
Постигала суть? Отвечала - "да"?
Никого мы, в сущности, не жалеем.
Я писала письма - про дом, про юг,
Про года, бесцельные и пустые...
Вы делили хлеб на пятьсот краюх.
И кололо в сердце. И руки стыли.
Бестолковой осенью был потоп -
Я пыталась верить, что понарошку.
Я пыталась веровать - а потом...
А потом воробьи доклевали крошки.
21.09.2004 г.
среда, 18 июня 2014
Так попросишь не сниться - а выйдет: "Не умирай"... (с) Диана Коденко
Уже не первый раз хочу написать хоть что-нибудь о Ночи Музеев, прошедшей больше месяца назад, но собрать впечатления оказалось нелегко; главное — я даже не представляю, с чего начать.




С томика Майринка, лежащего в сумке на "почитать в метро"? — было же, было что-то от смутной тревоги и затаенного безумия «Вальпургиевой ночи» в том, как я искала нужный дом: полутемный двор-колодец, радостные голоса, явно доносящиеся из окон арт-центра, — и металлический лязг тяжелой решетки, захлопнувшейся за спиной и не желавшей открываться...

Или всё-таки — с самой выставки, особой-атмосферы-под-тревожную-музыку.
Сперва арт-центр показался крошечным: всего два зала и полтора коридора, — но уже через некоторое время выглядел огромным, потому что — столько всего рассматривать и пытаться запомнить, закрывая и открывая глаза.
Спустя три часа непрерывного созерцания гости музея стали аккуратно переставлять меня чуть в сторону, просто беря за плечи, как будто сдвигали какой-нибудь нетяжелый экспонат, — а я не возражала; я давно уже растворилась в окружающей красоте, стараясь вместить как можно больше.

Здесь возникает какое-то особое чувство причастности к искусству — то ли благордаря удивительной доброжелательности принимающей стороны, то ли из-за насыщенности пространства цветом. У Митьков то, что в других музеях тщательно охраняется (массивные рамы и бдительные пенсионерки-смотрительницы), находится — повсюду. Так по-настоящему талантливые люди не прячут свои работы по сундукам, позволяя красоте жить рядом с собой — и значит, рядом со зрителями.
Искусство, естественное, как воздух; требующее уважения и внимания, но не трепета.
И картины здесь воспринимаются... по-другому, с меньшей напряженностью: можно подойти вплотную, можно рассматривать долго-долго, с каких угодно ракурсов; можно даже сесть на скамью так, что волосы почти касаются холста. И то же самое — с музыкой: живые песни под гитару, и в них — не традиционно-парадный, но и не окраинный, а какой-то совсем особый Петербург; часть зрителей, слушая, беспечно отбивала такт ногой. «Очаровательно!» — восхитилась сидящая рядом со мной пожилая женщина, аплодируя, и добавила потише: — «особенно когда не разбираешь слов».
Картины, инсталляции, старые афиши — рядами по стенам, но всё-таки главное — Радужный Лабиринт.
Луч света выхватывает из полутьмы небольшого зала одну работу за другой — а ты завороженно наблюдаешь, как она проявляется, насыщаясь красками, начинает сиять и снова гаснет, уходит, как под воду, в полутьму; лазер направлен уже в другую сторону, он задерживается на изображениях не больше нескольких секунд, всё время перемещаясь; а отлетая от замыкающей круг картины, он как будто забирает ее цвета — и разбрасывает их бликами по потолку. Потом всё повторяется заново, но сколько ни смотри — проявление очередного экспоната неизменно оказывается маленьким чудом.


К самому Лабиринту вел маленький отрезок коридора с картинами на одной стене и фотографиями на другой; лампы, установленные на полу, подсвечивали его изумрудно-зеленым, бледно-фиолетовым, темно-красным — и с каждой переменой освещения менялись изображенные лица.
...Но композиционный центр, акцент, то, что видишь, только входя в помещение, — темное зеркало, спираль-с-глазом и куб, в котором непрерывно, как в калейдоскопе, меняются цветовые узоры — бурлят, вихрятся, образуют странные сочетания:


Я уходила от Митьков уже после одиннадцати, с пакетиком печенья-с-предсказаниями и подаренныым прекраснейшей Эфой калейдоскопом.
— Что это вы так таинственно улыбаетесь? — подозрительно спросили меня уже у самых дверей, а я просто пожала плечами: места для слов уже не оставалось. Только линии, краски и силуэты.
вторник, 10 июня 2014
Так попросишь не сниться - а выйдет: "Не умирай"... (с) Диана Коденко
За последние дни я прорешала такое количество тестов по обществознанию, что теперь Контакт каждые несколько минут заставляет вводить код с картинки, а через какое-то время и вовсе запрещает "голосовать", т. е. использовать наиболее удобный способ прорешивания заданий части А, выкладываемых в специальной группе, — он явно считает меня роботом.
Может, не так-то он и ошибается?
* * *
...впрочем, я не об этом сейчас; я хотела про нашу встречу, которая состоялась-таки 8-го числа, спустя полтора года после памятной поездки на олимпиаду в Москву. Увидеть девочек — вернее, Таню, с Алиной мы и так видимся постоянно, а Катя не смогла вырваться из цепких объятий сессии, — и, конечно, Галину Львовну было... чудесно. Стоило наконец осознать: мне по-прежнему легко с ними, как будто те несколько недель в давнем ноябре действительно сделали с нами что-то важное; как будто мы — члены крохотного тайного общества, "для маленькой такой компании огромный такой секрет".
Неслучайная сопричастность: есть кодовые слова, ответом на которые служит улыбка, а есть и другие, неизменно вызывающие смех.
Братство Кольца филологов: у тех, кто любит книги и умеет слушать, темы для разговоров не кончаются. Ни-ког-да не кончаются.
Интриговать читателя сложно-бессоюзными заголовками: стиль Сухих 

«А помнишь...» — и да, оказывается, не забыли. Многочасовое возвращение из Можайска; смех Кирилла Юрьевича и его неизменное "вот-т...", произносимое на выдохе; полуночные шатания по освещенному центру Москвы. Первый и второй туры. Третьяковская галерея и музей Тургенева. Таня, тоненькая, в черном, читает Друнину со сцены, и голос почти срывается от слез. Галина Львовна с негодующим "мяу!" отпрыгивает от наступившего ей на ногу пассажира метро. Большое и незначительное — вперемежку. To be continued; et cetera et cetera.
Говорили о танцах, вузах, фотографии, будущем.
Договорились — встретиться еще раз, 27-го, и походить вместе по центру.
* * *
— Есть еще вопросы? — в конце консультации Наталия Александровна обводит сосредоточенно пишущих уже-не-школьников взглядом.
— Да, — Артём вскидывает руку. — Вы нас любите?
А завтра экзамен — последний. Удачи дорогим нашим всем.
среда, 04 июня 2014
Так попросишь не сниться - а выйдет: "Не умирай"... (с) Диана Коденко
Не объявят ведь, не скажут - станция «Светлый Путь» или «Новый шанс».
Просто над твоей головой прозвенит «я люблю тебя» -
а у тебя ничего в ответ или про запас.
Нет, тебе не жалко, ты просто не найдешь подходящих фраз,
Нечто вроде «в то утро на море был такой туман,
что мгновенно стирал из глаз
Все, на чем глаза успевали остановиться».
Или «в старом парке какой-то мальчик играл нам джаз.
И кто-то сказал – вот это – его столица»
Или «рыбаки говорили всем, что видели на острове птицу -
Синюю птицу с одним золотым пером»…
- все это в тебе живет и умрет в тебе, не годится,
А молчание меж тем повисает дамокловым топором.
И другие глаза тянут из тебя такую, самую тоненькую из жил,
Но ты даже не можешь переживать вживую, потому что все уже пережил.
И нет ничего, что сгодилось бы как знак или как ответ.
Вот бы тебе дублера, суфлера, мощный звук, профессиональный свет.
Чтобы зритель увидел, как вокруг твоей головы загорается мерцающий ореол,
И ты бы вышел за край кадра или главы, и по титрам наверх ушел,
Но никого поблизости, лишь секунды с циферблата скатываются, скользя.
Эдак ты сейчас же дойдешь до низости «я не люблю тебя» – а этого говорить нельзя.
Ну, не всерьез ведь - плохой-хороший, заслужил или не заслужил
Просто у того, кто любит больше, не останется того, для чего он жил.
Так и будешь стоять, рук из карманов не вынимая,
А тишина между вами такая, что с грохотом снег пошел.
И услышишь:
«Я понимаю.
Не волнуйся.
Все хорошо».
Просто над твоей головой прозвенит «я люблю тебя» -
а у тебя ничего в ответ или про запас.
Нет, тебе не жалко, ты просто не найдешь подходящих фраз,
Нечто вроде «в то утро на море был такой туман,
что мгновенно стирал из глаз
Все, на чем глаза успевали остановиться».
Или «в старом парке какой-то мальчик играл нам джаз.
И кто-то сказал – вот это – его столица»
Или «рыбаки говорили всем, что видели на острове птицу -
Синюю птицу с одним золотым пером»…
- все это в тебе живет и умрет в тебе, не годится,
А молчание меж тем повисает дамокловым топором.
И другие глаза тянут из тебя такую, самую тоненькую из жил,
Но ты даже не можешь переживать вживую, потому что все уже пережил.
И нет ничего, что сгодилось бы как знак или как ответ.
Вот бы тебе дублера, суфлера, мощный звук, профессиональный свет.
Чтобы зритель увидел, как вокруг твоей головы загорается мерцающий ореол,
И ты бы вышел за край кадра или главы, и по титрам наверх ушел,
Но никого поблизости, лишь секунды с циферблата скатываются, скользя.
Эдак ты сейчас же дойдешь до низости «я не люблю тебя» – а этого говорить нельзя.
Ну, не всерьез ведь - плохой-хороший, заслужил или не заслужил
Просто у того, кто любит больше, не останется того, для чего он жил.
Так и будешь стоять, рук из карманов не вынимая,
А тишина между вами такая, что с грохотом снег пошел.
И услышишь:
«Я понимаю.
Не волнуйся.
Все хорошо».
вторник, 03 июня 2014
Так попросишь не сниться - а выйдет: "Не умирай"... (с) Диана Коденко
Оставаться теперь нерастраченной нежностью,
Чьей-то погрешностью, красивой ненужностью.
Я знаю, все сказки когда-нибудь рушатся,
Но ты улыбайся там.
Прослушать или скачать Крис Аивер Улыбайся бесплатно на Простоплеер
Чьей-то погрешностью, красивой ненужностью.
Я знаю, все сказки когда-нибудь рушатся,
Но ты улыбайся там.
Прослушать или скачать Крис Аивер Улыбайся бесплатно на Простоплеер
суббота, 31 мая 2014
Так попросишь не сниться - а выйдет: "Не умирай"... (с) Диана Коденко
Зашла сегодня на дайри и осознала: количество недописанных черновиков перевалило за двадцать, что существенно превышает их обычное — и довольно символическое, может, кто-нибудь даже догадается, какое, — число. Нужно это срочно исправлять 

* * *
Простейшие арифметические вычисления: сдала два экзамена, осталось еще три.Оказалось, что это не очень страшно, хуже всего — когда ложишься спать накануне заветной даты и никак не можешь закрыть конспект, беспорядочно перелистывая страницы; и еще перед тем, как написать на бланке №2 первое предложение сочинения. В остальное время — ни следа паники, наоборот, получается даже утешать всех окружающих, а избранных — кормить припасёнными шоколадками; за двадцать минут до начала ЕГЭ по русскому я ещё рассказывала про параллельное подчинение придаточных, за пять — подтвердила, что инициалы Островского — АН; за минуту успела улыбнуться Никите, сидящему через два прохода.
Странно, но сейчас я всерьез сомневаюсь, что это было на самом деле. Наверное, слишком долго — несколько лет ведь! — нас пугали теми самыми тремя буквами, которые непременно настанут; сложно осознать, что от результатов этих экзаменов зависит всё и что теперь нужно только ждать.
...Папа на даче, и на нашем календаре так и стоит 27-ое.
Долго смотрю на него и отхожу, не изменив дату. Зачем?
* * *
Думаю, как много изменилось с нынешнего сентября. Вспоминаю LiveLib — нет, я по-прежнему часто туда захожу, но сама не пишу и не планирую: мысли не формулируются от слова "совсем", даже здесь, на дайри, не выходит написать о прочитанном и посмотренном, хотя и есть, вроде бы, что сказать.
Единственное, чего действительно жаль — совместных книжных чтений, хотя и знаю, что сама виновата в их прекращении.
И вообще — разговоров и встреч в этом году было гораздо меньше, чем мечталось летом. Да и понятно — как со мной разговаривать, если я ни о чем по-настоящему не могу, кроме как о нём. Если всё время нервная, издёрганная и усталая. Но кто же знал, что так получится...
Извини, я сбиваюсь. Я сквозь решето
Пропускаю прошитые городом дни.
Настоящего было немного. Лишь то,
Что теперь одиноко и страшно хранить.
Диана Коденко
воскресенье, 25 мая 2014
Так попросишь не сниться - а выйдет: "Не умирай"... (с) Диана Коденко
Приходит день, приходит час,
Звенит звонок в последний раз,
Звенит звонок.
Приходит миг, приходит срок:
Идти не нужно на урок,
Звенит звонок...
Как всё-таки странно, что нет ощущения конца, вернее, что оно не стало отчетливее, чем было, скажем, в феврале.
Да, звонок прозвенел — пусть смазанно, неуверенно, хотя первоклассница на плечах у Саши и старалась, — но я не слушала: заученно улыбалась, неся Арсению забытый за кулисами текст, и просила мысленно "только бы никто не заметил". И дело даже не в том, что всё тщательно подготовленное, тысячи раз отрепетированное (еще бы, 17 песен и примерно столько же сценок) выступление прошло без блеска из-за досадных мелочей. Это как раз ерунда, просто — я точно знаю, что не всё успело произойти.
Ретроспективно:
— Евдокимова и Герилович, почему не на олимпиаде? Вас что, отдельно приглашать надо?
А мы сидим за одной партой и синхронно скучаем на ОБЖ, мы первый раз слышим про какую-то там работу по литературе, но, видимо, придется идти; послушно встаем, а потом, уже на месте, садимся друг за другом. Каждые несколько минут он улыбается мне вполоборота. Открываю задание: "проанализируйте фрагмент..."
Ведь было же, было...
Или — лучше даже — дополнительный английский. Все устали и путаются, начинают читать фразу про William the Conqueror, а заканчивают, сбиваясь, по-русски, и выходит ужасно смешно, а может, нам просто никогда не надоедает смеяться, потому что двенадцать лет и никаких математических элит, только 7Б — класс, который во всём участвует и везде побеждает...
И вот еще: урок ИЗО, учимся импровизировать, просто водя карандашом по бумаге. Арсений критически оглядывает собственную работу и вздыхает: «Смотри, опять получается рожа...» — и показывает, как случайные линии упорно образуют забавное, карикатурное почти лицо.
Знаю, что неуместен мой ностальгический пафос; помню уверенное Никитино "конечно, увидимся". Помню — и пытаюсь верить.
«Давайте негромко, давайте вполголоса», — на мотив песни Волшебника из "Обыкновенного чуда".
Нелепо, смешно, безрассудно, безумно — волшебно...
«Звёздный выпуск 2014!» — с преувеличенной торжественностью объявляет завуч.
На прогоне, состоявшемся накануне, на вопрос, с какой, собственно, стати "звездный", мы сами же и ответили: потому что так называлось заведение в Луге, где мы жили в конце декабря! Да, мне определенно нравится думать так: мы — люди, сидевшие тогда на обшарпанном красном диване. Почти как дети Дома.
И ничего еще не кончилось. Не было пока ни дуба, ни скамейки под ним, ни приснившихся пустых гнезд. Господи, дай мне — времени, я всё смогу, я справлюсь, успею, финал еще не написан. Господи!
Завтра первый экзамен, поэтому про репетиции — потом

воскресенье, 18 мая 2014
Так попросишь не сниться - а выйдет: "Не умирай"... (с) Диана Коденко
О многом хочется написать сюда, но — всё-таки по порядку
Наверное, самое главное сейчас — вторая попытка рассказать о Никите, пока еще неделя до последнего звонка и месяц до всего, что потом.
— Хочу вот к тебе, — и улыбается, опускаясь на соседнее кресло. Это звучит двусмысленно, но мы-то понимаем: имелось в виду только то, что было произнесено. И я тоже расплываюсь в улыбке, потому что это просто рядом с ним — смеяться и разговаривать, быть ласковой. И совсем ничего не бояться.

* * *
В Луге, когда речь случайно зашла о не поехавшем с нами Никите, Мария Михайловна сказала: "Он удивительный человек — всегда-хороший". Так это и прозвучало — через дефис.
Какая ирония: я должна, буквально обязана была влюбиться именно в него, высокого и темноволосого (на фото выглядит более неловким и угловатым, чем есть на самом деле), увлекающегося, доброго и энергичного... впрочем, зачем выстраивать ряды эпитетов, просто ведь никто и никогда не был так похож на намечтанный в детстве образ.
— Я и забыла, какой ты умный, — уважительно, но не без некоторого раздражения, говорит Никите бывшая наша учительница по английскому, в порядке исключения проводившая урок. Это было уже после того, как он правильно ответил на все вопросы — в том числе и заданные не ему 

— А оставь мне свой номер телефона, — на полном серьезе просит другая преподавательница, которой наш мастер-на-все-руки раз за разом устанавливает программы, печатает документы и делает нарезки из фильмов. — Буду с тобой консультироваться!
К слову, это она называет его "зайчиком", вызывая ревниво-неприязненные взгляды Ани.
И Никита чинит проводку в кабинете биологии подручными средствами, потому что нужно показать классу презентацию; подключает Марии Михайловне интернет, не работающий во всей школе: щурится, быстро нажимает какие-то кнопки, задумчиво "ааа..." и — готово, получите, распишитесь; а как они с Лёвой на пару решают у доски логарифмическое неравенство из части С5 — даже челки отбрасывают назад похожими жестами...
Я пишу ему сочинение по французскому, пока он взахлеб рассказывает что-нибудь этакое: про новый шлем для мотоцикла, заказанный— не много, не мало — в Гон-Конге, вместо которого на почте по ошибке пытались всучить ожерелье; или, например, про лес под Тверью, где и змеи, и грибы, и красота невиданная повсюду.
Мне нравится его слушать, нравится делать за него задания — и пусть все остальные громко возмущаются, мол, я его балую. Пусть возмущаются дальше — это же редкое счастье, когда такие мальчики позволяют себе помогать.
...слаженный дуэт, привычный тандем: на контрольной глазами и пальцами показывать не только тестовые ответы, а и целые аргументы для сочинений; долго тянуть друг друга за руки: "ну пойдем уже - не хочу, садись обратно" — и ведь все равно приходим и уходим вдвоем.
— Не пойду на дополнительный, — капризно.
— Ага, конечно!
— Маша, почему ты мне не веришь?
— Где это ты видишь, что я тебе не верю? "Ага" выражает согласие, вообще-то.
Пауза. Медленно:
— То есть ты упрекаешь меня в неспособности различать интонации?
Нет, Никита, что ты, разве я упрекаю. Если кто и умеет понимать оттенки смыслов — так это он; если кому-то доверять — то ему.
И как-то неожиданно, само собой получается, что про мою-несчастную-любовь знает Никита — в числе очень и очень немногих близких друзей. Потому что только он заметил, как дрожали у меня пальцы 16-го декабря, так, что я и не пробовала писать, а просто удерживала ручку.
Какая ирония: я должна была влюбиться именно в него...
А сейчас он пишет, спрашивает что-то про русский. Пойду отвечать 

понедельник, 12 мая 2014
Так попросишь не сниться - а выйдет: "Не умирай"... (с) Диана Коденко
Полчаса назад выложила прекрасной Эфе всё самое плохое, что произошло за последние три месяца — такой своеобразный список под знаком жалости к себе, — а она в ответ пригласила на Ночь Музеев. 17-18 число, авторские чтения и иван-чай-в-качестве-напитка, девиз — от цвета к Свету... и да, я туда пойду. Уже мечтаю 



...А если продолжать о вестях с полей, то... в общем, что-то случилось, но я не понимаю толком, что. И мне страшно.
пятница, 09 мая 2014
Так попросишь не сниться - а выйдет: "Не умирай"... (с) Диана Коденко
Два раза за последние два дня — вчера, в концерте Евгения Дятлова, который передавали по "Культуре", и сегодня, в фильме "Пять вечеров", — услышала песню "Думы": в первый раз — исполненную с веселым задором, во второй — задумчиво и с горечью. И оба раза вспоминала Лицей. Лицей и Лиду.
Восторженно-трепетное отношение к старшим было непременным условием нашего хореографического мирка, и не только потому, что их ставили в пример; на их репетиции смотрели, затаив дыхание, их партии мечтали унаследовать... И было, было ведь, чем любоваться! Грациозные, выразительные, техничные... красавицы, как на подбор. Но Лида — это был отдельный случай.
Больше всего она похожа на фарфоровую статуэтку — отточенность и невесомость. Волосы уложены в гладкую прическу — ни разу не видела ее растрепанной или неаккуратной; огромные черные глаза... И что-то трагическое, возвышенное во всём облике — а может, так мне казалось. Но даже теперь сложно думать о ней как об обычной девочке, каких тысячи.
Дело было не только во внешности; дело было еще и в её романе с единственным на всем отделении молодым человеком, — не слишком талантливым и трудолюбивым, зато избалованным всеобщим трепетным вниманием. "Что ты делаешь, дура!" — кричал он прямо на репетиции, не стесняясь присутствием преподавателей. Лида серела лицом — её вина заключалась, по-видимому, лишь в сложности никак не выходившей у Никиты поддержки, — но молчала. ("Как он её... бедняжка", — шептали пораженные пятиклассницы, смотрящие из-за кулис).
А еще дело было в её сольном номере — "Думах".
Лида танцевала босиком (мне потом рассказывали, что ноги у неё были в занозах) и заканчивала исполнение в слезах. Я почти не разбирала слов народной песни и слышала одно протяжное рыдание, под которое девушка на сцене, словно зачарованная, раз за разом возвращалась к оброненному в начале номера письму и снова бежала к зрителям, заламывая руки; замирала на самом краю сцены, прижимая к груди драгоценный листочек бумаги, — и мы начнем всё сызнова... — а потом так же медленно и тщательно, с остановившимся взглядом, рвала его на куски.
Я до сих пор не видела жеста безнадежнее.
Бестолковая любовь,
головка забубенная...
Это — запись самого первого (а потому простительна пара технических огрехов) выступления: vk.com/video148501099_168410412
Так попросишь не сниться - а выйдет: "Не умирай"... (с) Диана Коденко
* * *
В последнее время я как-то особенно полюбила рассказывать окружающим (и чем меньше они знакомы с объектами повествования, тем лучше) про наших мальчиков, неожиданно выросших и — ожидаемо прекрасных. И, рассказывая, чувствую гордость, будто и впрямь причастна к этому сомнительному чуду, к этому феерическому действу, разворачивающемуся у всех на глазах. Какие они смешные, не освоившиеся еще в своей взрослости и привлекательности; как любой жест у них напоказ — и при этом естественен, такие вот парадоксы; как они обманчиво кажутся своими...
Я здесь мало говорю о Никите, а ведь мы с ним "ходим парой" по шесть-семь часов целую неделю, не считая воскресений; решаем задачки по математике в сообщениях ВКонтакте и неизменно вместе стучимся в двери учительской; еще чуть-чуть, и станем хором отвечать на вопросы
Этот тандем — пожалуй, главный источник радости сейчас; не могла и представить, что мне с кем-нибудь на свете будет так комфортно работать — а вот же.
старое фото
— Как переводится 'suburban' — "пригородный" ведь, да?
— Да.
И минуту спустя:
— Слушай... я сказал "да" с утвердительной или с вопросительной интонацией?
— Никит, ты чего? С утвердительной, конечно.
— А мне показалось, что спросил...
Это всё смешно по большей части в момент произнесения, в самом конце седьмого урока, — как и осторожно-задумчивое: "Как ты думаешь, напомнить Марии Михайловне, что она не проверила старую работу Даши — можно?" после просьбы учительницы говорить только по делу. Как и еще множество мелочей, не желающих сейчас вспоминаться или вовсе не поддающихся записыванию.
Может, получится в другой раз.
...У Никиты правильные черты лица, тёмные глаза какого-то непередаваемо теплого оттенка (которые, впрочем, надо еще разглядеть из-под челки); рельефная мускулатура — он гордится ею и одновременно страшно ее стесняется; удивительная для меня тяга к знаниям... и, конечно, девушка Аня, его и моя одноклассница.
* * *
...А результат теста, который я решила пройти, удивительно напоминает человека, которого я — нет, которого я не считаю злодеем.
В последнее время я как-то особенно полюбила рассказывать окружающим (и чем меньше они знакомы с объектами повествования, тем лучше) про наших мальчиков, неожиданно выросших и — ожидаемо прекрасных. И, рассказывая, чувствую гордость, будто и впрямь причастна к этому сомнительному чуду, к этому феерическому действу, разворачивающемуся у всех на глазах. Какие они смешные, не освоившиеся еще в своей взрослости и привлекательности; как любой жест у них напоказ — и при этом естественен, такие вот парадоксы; как они обманчиво кажутся своими...
Я здесь мало говорю о Никите, а ведь мы с ним "ходим парой" по шесть-семь часов целую неделю, не считая воскресений; решаем задачки по математике в сообщениях ВКонтакте и неизменно вместе стучимся в двери учительской; еще чуть-чуть, и станем хором отвечать на вопросы

старое фото

— Как переводится 'suburban' — "пригородный" ведь, да?
— Да.
И минуту спустя:
— Слушай... я сказал "да" с утвердительной или с вопросительной интонацией?
— Никит, ты чего? С утвердительной, конечно.
— А мне показалось, что спросил...
Это всё смешно по большей части в момент произнесения, в самом конце седьмого урока, — как и осторожно-задумчивое: "Как ты думаешь, напомнить Марии Михайловне, что она не проверила старую работу Даши — можно?" после просьбы учительницы говорить только по делу. Как и еще множество мелочей, не желающих сейчас вспоминаться или вовсе не поддающихся записыванию.
Может, получится в другой раз.
...У Никиты правильные черты лица, тёмные глаза какого-то непередаваемо теплого оттенка (которые, впрочем, надо еще разглядеть из-под челки); рельефная мускулатура — он гордится ею и одновременно страшно ее стесняется; удивительная для меня тяга к знаниям... и, конечно, девушка Аня, его и моя одноклассница.
* * *
...А результат теста, который я решила пройти, удивительно напоминает человека, которого я — нет, которого я не считаю злодеем.
Итак, ваш злодей |
![]() Порой быт заедает сильнее всяких бед. И с этим тоже нужно уметь справляться. Точнее, нужно уметь приправить жизнь приключениями так, чтобы она показалась веселым фейерверком. И наш злодей знал об этом как никто другой. Коррумпированный полицейский, странный сотрудник отдела по борьбе с наркотиками, который тоже не прочь поднять градус своего настроения за счет изобретений химиков. С ним порой бывает очень сложно - особенно когда ему вдруг захочется пострелять и покрасоваться своей беспринципностью и черным юмором: "Я не получаю никакого удовольствия, убивая людей, которые не любят жизнь". Он слегка неуравновешен, но при этом весьма харизматичен, легко манипулирует людьми и командует целой бандой. Любит Бетховена и элегантные костюмы. Обладает сомнительным чувством юмора и страстью к опасности. Циничен, но при правильном подходе сумеет понять, что делать можно, а что нельзя. Как никто другой, умеет разнообразить жизнь за счет мелких (и не очень) шалостей. Как служитель закона, знает, что в данный момент можно нарушить, чтобы развлечься. Как высокопоставленный полицейский, запросто поможет и себе, и вам уйти от любой ответственности. Но всегда, после любой шалости, будет бороться до конца, петляя и отмазываясь, чтобы не поймали. Не столько из страха, сколько из желания всех обмануть, обхитрить и уделать. А еще знаком с целым множеством совершенно невменяемых, но весьма интересных людей. Так что отличная и веселая, но совершенно безумная компания вам будет обеспечена. Запросто ухитрится положить к вашим ногам мир - странный, сияющий и прекрасный, а также научит любить жизнь во всех ее выкрутасах. |
среда, 30 апреля 2014
Так попросишь не сниться - а выйдет: "Не умирай"... (с) Диана Коденко
Апрель завершается так же, как и начинался, — посещением поликлиники. Вообще я, кажется, весь месяц провела, переходя из кабинета в кабинет, из больницы в больницу.
- моя тёзка-десятиклассница взволнованно расспрашивает окружающих о грядущей операции, стараясь узнать хоть что-нибудь — как повезут и сколько лежать, опасен ли наркоз, почему нельзя есть целые сутки... "Ууу..." — намеренно детским жестом прижимает к себе огромного плюшевого медведя;
- в углу две маленькие девочки (скоро месяц как в больнице) играют во врачей: "Не дергайтесь, — строго предупреждает одна, — сейчас мы установим вам катетр". И прилаживает к руке своей пациентки палочку от чупа-чупса... "Пациентка" хохочет и вырывается, её не терпится поменяться с подружкой ролями;
В последней провела больше недели, причем температура в первые дни не опускалась ниже 38 с лишним, а в последующие — не поднималась выше 36, и постоянно не было сил. В палате (что показательно, четырнадцатой) 10 человек, душно, хотя распахнуты все окна, и всё время горит кварцевая лампа. На белых простынях — следы зеленой мази: нечаянно прислонилась во сне. Столовские тарелки с отбитыми краешками, в 7:15 — подъем, второй завтрак — бутерброд без сыра...
Смс-ки от Никиты и Марии Михайловны были редкой радостью, и каждый раз почему-то — абсолютной неожиданностью. Кроме них да еще визитов родных, ждать было нечего. 12 часов тягостной полудремы и четыре укола внутривенно — и так изо дня в день.
Что-то вроде моментальных снимков:
- моя тёзка-десятиклассница взволнованно расспрашивает окружающих о грядущей операции, стараясь узнать хоть что-нибудь — как повезут и сколько лежать, опасен ли наркоз, почему нельзя есть целые сутки... "Ууу..." — намеренно детским жестом прижимает к себе огромного плюшевого медведя;
- в углу две маленькие девочки (скоро месяц как в больнице) играют во врачей: "Не дергайтесь, — строго предупреждает одна, — сейчас мы установим вам катетр". И прилаживает к руке своей пациентки палочку от чупа-чупса... "Пациентка" хохочет и вырывается, её не терпится поменяться с подружкой ролями;
- еще один эпизод с теми же действующими лицами:
— Я люблю тебя, — напевает Лена, — люблююю... люблю тебя и ненавижу тебя... люблю тебя и ненавижу себя...
— "Ненавижу тебя", наверное, — с улыбкой уточняет Влада.
— Неет! — дурачась, — люблю тебя и ненавижу себя!
Я слушаю их и думаю о том, что к своим шестнадцати годам дошла ровно до этого же: "люблю тебя и ненавижу себя".
Много читала — запоем, сотнями страниц подряд; слушала композиции Али Кудряшевой и Веры Полозковой. Пыталась писать — хотя бы просто поток сознания, что-то вроде летних "утренних страниц". И смотрела, как идут поезда.
вторник, 29 апреля 2014
Так попросишь не сниться - а выйдет: "Не умирай"... (с) Диана Коденко
Вдохновившись примером прекрасной Айлинн (о том, что флэшмоб давным-давно ходит по Сети, я догадываюсь, но всё же), решила подумать о семи любимых песнях. Долго смотрела разные списки... Наверное, стоит говорить не о "любимом вообще", а о том, что больше всего трогает сейчас (и, что немаловажно, есть на Простоплеере). Но даже если так - меньше 14 композиций список не получится.
пятница, 18 апреля 2014
Так попросишь не сниться - а выйдет: "Не умирай"... (с) Диана Коденко
Два месяца. Ровно два месяца.
Ставки, дамы и господа, - сколько я еще протяну? 

среда, 16 апреля 2014
Так попросишь не сниться - а выйдет: "Не умирай"... (с) Диана Коденко
Я в больнице, а точнее — в дневном стационаре, похожем на домовский Могильник: белизна, тусклый блеск и нечеткие отражения на кафельных стенах — двоящиеся, а то и троящиеся силуэты. («Всё так и должно быть, осталось найти Лес», — написала Мария Михайловна, когда я рассказала о своих впечатлениях).
Неделю назад мама, посмотрев на руку, опять разодранную до крови, обреченно сказала: «Ну вот, и этот антибиотик не действует тоже». А потом: «Может, согласиться-таки на госпитализацию?..»
Я не стала говорить, что он отвернулся, проходя мимо, спокойно и безразлично проигнорировав мою попытку пожелать удачи перед работой; что я упорно старалась поймать его взгляд и улыбнуться, но улыбка выходила какой-то недоделанной, ненастоящей. Что заготовленная для него (для него и для его компании) шоколадка так и пролежала даром в сумке, и её потом съела — надеюсь, что с удовольствием — Алёна.
Лекарство было ни при чем, но я не стала ничего говорить. А молчание, как известно, — знак согласия.
...Здесь неплохо. Пожилые медсестры упорно называют меня "заинькой" — у них нечасто бывают пациенты моих лет, в основном же в коридорах встречаются улыбчиво-суетливые женщины предпенсионного возраста и мрачного вида старушки. Капельницы, обеззараживающие мази ярко-розового — вырви-глаз — цвета; я ношу кофточки в тон, чтобы покрашенная ими рука не так привлекала внимание остальных пациентов. Анализы — уже и не вспомнить, какие по счету, но заведующая отделением настаивает на "типичном атопическом дерматите", несмотря на мои уверения в чисто психосоматической природе заболевания; впрочем, лечить здесь меня не собираются — только снять обострение, так что пусть ставят какой угодно диагноз.
Радуюсь, что не нужно сейчас ходить в школу. Жду результатов пробного ЕГЭ. Невсерьез, конечно: на самом деле меня не хватает даже на небольшие переживания. Такие периоды, в принципе, знакомы и опознаются с первого же утра, когда я, открыв глаза, понимаю, что не видела его во сне, и значит — снова вязкая и вялая пустота, невнятная усталость, из которой не вынырнуть. Не жить — просто тянуть существование, потому что там, где настолько его нет, нет и меня. Гадкое и жалкое состояние.
Иногда думается, что лучше было бы не возвращаться по вечерам домой. Может, это дало бы возможность по-настоящему разобраться в себе, расплести неопрятный узел, в который всё превратилось — но у меня никогда не хватало терпения и ловкости для вышивания, и, боюсь, не хватит этих качеств и теперь.
вторник, 08 апреля 2014
Так попросишь не сниться - а выйдет: "Не умирай"... (с) Диана Коденко
А где я? Я дома, в коме, зиме и яме.
Мурлыкаю в ванной медленно Only you,
Пишу себе планы, тут же на них плюю;
А кожа сидит на креме как на клею
И, если не мазать, сходит с тебя слоями.
А он где? Никто не знает; по веществу ведь
Он ветер; за гранью; без вести; вне игры.
Пусть солнце бесстыдно лижет ему вихры,
Пусть он устает от женщин и от жары, -
Его, по большому счету, не существует.
Ведь, собственно, проходимцы тем и бесценны.
Он снится мне между часом и десятью;
Хохочет с биллбордов; лезет ко мне в статью.
Таджики – как саундтрек к моему нытью –
В соседней квартире гулко ломают стены.
Такая болезнь хоть раз, но бывает с каждым:
Я думала: я забыла сказать о важном,
Я вывернусь, я сбегу, полечу в багажном,
Туда же, все с той же бирочкой на руке.
Я думала: я ворвусь и скажу: porque?!..
Но Вечный грустит над очередью к реке,
В которую никого не пускает дважды.
понедельник, 31 марта 2014
Так попросишь не сниться - а выйдет: "Не умирай"... (с) Диана Коденко
Это — март,
состоящий из точек, тире и пробелов;
Говорящий со мной только с помощью азбуки Морзе;
Пропускающий дни.
В нём приходится существовать, ничего не поделать:
Не растаешь ведь, пеной не станешь морской, не замерзнёшь...
Никого не вини.
Я считала года, а теперь счёт идёт на недели.
Ты, приснившись, идёшь и идёшь коридорами — мимо.
Я смотрю тебе вслед.
А с утра отмечаю: жива, если в общем и целом.
Параллели незначимы; все совпадения — мнимы;
Это просто сюжет.
В штрих-пунктирности марта страшнее другого пустоты
От улыбки твоей и до взгляда: я в них лишь осколок,
Я равняюсь нулю.
Прерываются линии... Что мне ответить на "кто ты?"?
Застывают в прошедшем все, сколько ни есть их, глаголы,
Кроме разве "люблю".
вторник, 25 марта 2014
Так попросишь не сниться - а выйдет: "Не умирай"... (с) Диана Коденко
среда, 19 марта 2014
Так попросишь не сниться - а выйдет: "Не умирай"... (с) Диана Коденко
28.02.2014 в 15:41
Пишет .molnija.:Пусть год и не викососный - хороший текст!
виа
ta_which
последний озноб — зима уже грузная, вязкая, пожилая,
и пальцы ноют, и веки предательски тяжелеют;
в честь последних дней високосного февраля:
можно — я тебя пожелаю?
можно — я тебя пожалею?
можно — начну с нуля?
ранним утром, первым рейсом в твой город прибудет весна;
задержи дыхание, слушай, это сердце твоё поёт
с чьим-то таким же восторженным, встревоженным в унисон;
весна с тобой будет нежна,
будет приветлива,
будет честна.
но только пусть это будет не сон,
пусть это будет лучше любого сна.
©
tovarish_zhe
URL записивиа
![[info]](http://static.diary.ru/images/openid/livejournal.gif)
последний озноб — зима уже грузная, вязкая, пожилая,
и пальцы ноют, и веки предательски тяжелеют;
в честь последних дней високосного февраля:
можно — я тебя пожелаю?
можно — я тебя пожалею?
можно — начну с нуля?
ранним утром, первым рейсом в твой город прибудет весна;
задержи дыхание, слушай, это сердце твоё поёт
с чьим-то таким же восторженным, встревоженным в унисон;
весна с тобой будет нежна,
будет приветлива,
будет честна.
но только пусть это будет не сон,
пусть это будет лучше любого сна.
©
![[info]](http://static.diary.ru/images/openid/livejournal.gif)